Лунный свет на заре. Лики и маски однополой любви

"любое
угнетенное меньшинство противопоставляет тезису о своей неполноценности
антитезис о своем превосходстве. И то и другое одинаково ложно"

Но даже в слабых, рассветных солнечных лучах мир видится иначе, чем при луне. Далеко не всем многоцветье нравится. Одни страдают дальтонизмом, другие предпочитают смотреть на мир сквозь темные очки. В сумеречном черно-белом мире многим уютнее.

Муза — женщина.
Музыка — женщина.
Поэзия — женщина.
Жизнь — женщина.
Ну как тут не стать
лесбиянкой?
Вера Павлова

В однополых отношениях все сложнее. Для мужчины сознание своей зависимости
от другого, тем более -- от младшего мужчины, оскорбительно. Когда его юный
любовник опоздал на 20 минут, Джон Чивер записал в дневнике:
"Одно из неудобств гомосексуальной любви -- что приходится ждать мужчину.
Ждать женщину кажется вполне естественным, это судьба, но ждать своего
любовника-мужчину крайне мучительно"(55).

Как сказал один
знаменитый американский имперсонатор, "мужчины влюбляются в мисс Адриану.
У нее есть все, чем хочет быть мальчик Адриан: она общительна, дерзка, популярна. Любима. Но беда в том, что мисс Адриана никогда не появляется в
спальне. Я горжусь тем, что на моих простынях никогда не было следов
косметики. Мисс Адриана остается позади, после представления она смывается
вместе с гримом. Но ведь это в нее влюбляются мужчины. Это ее они хотят. И
когда она уходит, они обычно тоже уходят"44. Хотя геи восхищаются
талантливыми имперсонаторами, в обыденной жизни большинство предпочитает
более маскулинных мужчин.

Женственный мужчина -- единственный тип гомосексуальной идентичности, который под разными именами существовал всюду и везде. В современном
английском языке этот тип чаще всего обозначается словом queen (буквально --
"королева", на самом деле -- искаженное quean -- распущенная женщина, проститутка), которое первоначально применялось к женщинам, а потом его взяли
в качестве самоназвания женственные мужчины

Кроме того, надо учитывать игровой, карнавальный характер гомоэротики. В
"натуральной" мужской культуре гипермаскулинность ассоциируется с
агрессивностью и мизогинией, "настоящий" мачо -- персонификация власти, насилия и принуждения. У геев большой член вызывает не столько страх, сколько
восхищение, поклонение, желание "проглотить" его.

Женственные, феминизированные
мужчины в гомосексуальной среде -- такие же, если не большие, изгои, как и
среди гетеросексуальных мужчин. Их предпочитают главным образом
находящиеся в местах заключения мужчины, использующие их в качестве эрзац-
женщин.
От чего зависят индивидуальные предпочтения? Может быть, действует принцип
дополнительности: более маску -линные геи предпочитают более фемининных, и
наоборот? Нет. Чем маскулиннее выглядит и/или кажется себе гомосексуал, тем
сильнее его желание иметь такого же или более маскулинного партнера.
Ориентация на гипертрофированную маскулинность (тип "мачо") коррелирует не
только с уровнем предполагаемой собственной маскулинности субъекта, но и с
уровнем его сексуальной активности. Немецкие гомосексуалы, имевшие многих
сексуальных партнеров, тянутся к маскулинным мужчинам с большим членом, волосатым телом и грубыми, властными манерами в два-три раза сильнее тех, у
кого был только один партнер. Нежные, ласковые, интеллигентные мужчины
нравятся им вдвое меньше, чем "среднему" гомосексуалу(29).

Поскольку в гомосексуальных отношениях желание обладать
партнером уравновешивается идентификацией с ним, а общество не дает геям
тех "прав" друг на друга, которые существуют в патриархальном
гетеросексуальном браке, геи относятся к нарушениям нормы сексуальной
исключительности терпимее гетеросексуалов, а сила и формы проявления
ревности у них столь же индивидуальны, как у "натуралов". Геи отбивают друг у
друга любовников, не доверяют друг другу, сплетничают, ссорятся из-за
привлекательных молодых людей. Эти измены и перемены сразу же становятся
известны всем и каждому, драматизируются и театрализуются. По словам
Эдмунда Уайта, геевская "ревность (я не хочу, чтобы ты спал с этим парнем) на
самом деле может быть замаскированной формой желания или зависти (мне
самому хочется спать с этим парнем).

В акте сексуального присвоения тела Другого субъект сам становится Другим, но
не Посторонним, а Любимым. Любимым -- кем? Самим собой? Тем, чье тело он
присваивает? Или кем-то третьим?
Нарциссическое упоение собственным телом, напряженный аутоэротизм, и
одновременно -- повышенная самокритичность, недоверие к себе, постоянная
игра со смертью, страстный поиск Другого и готовность раствориться в нем и
подчиниться ему...