Записки с Белого острова

Аль, — сказал он, — слабость — это её отсутствие. Человек, который боится стать уязвимым, этим и уязвим.

А зачем мы едем в военный музей? — спросила Настя.

— Патриотизм в вас воспитывают, — ответила я, рассеянно глядя на чёрную надпись.

— Это как?

— Это так, что вы сейчас налазаетесь по экспонатам и больше в войнушку играть не будете.

Бойся своих желаний, которые исполняются точь-в-точь как тебе хотелось.

Почему?

А что ты потом будешь делать?

большая любовь. Она тяжёлая, и все от неё страдают

А за окном

Опять идут дожди, идут.

Опять всё дело кончится грозой.

А предо мной, а предо мной

Твои глаза, твои глаза

Опять полняются слезой.

«Полняются»! Где-то я это ведь уже слышала.

Клоака — это такой тёмный ход по клубным закоулкам, через каждые двадцать метров выемки с досками для сидения.

Спасают только кассеты. Те самые, из пиратского ларька.

Или переписанные.

Спасают меня от одиночества, спасают Седова от меня.

Спасают даже Хурманяна

цвет наших кроссовок было не определить.

Сгораемый шкаф

В детстве мы ждали, когда же проедет катер.

Волны! Волны!

Чем ближе он проезжал, тем больше были волны. Через них мы прыгали.

Да ненастоящие же, говорили взрослые.

А кого это смущало? С катера нам махали и улыбались

Блеск тебе зачем? Оближи губы!»