Теджу Коул

и наши глаза были полны темных комнат.

пытался поведать ему о территории уединения, вдоль и поперек исхоженной моим сознанием

Жить — наша обязанность перед самими собой.

Охранник делал из своего раздражения целый спектакль

Я плыл в темноте, сам для себя — аноним, застигнутый врасплох ощущением, что мир существует, но я перестал быть его частью.

Насилие, словно раковая опухоль, проникло во все политические идеи, подчинило их себе, и для многих людей важна лишь готовность действовать — делать все без разбора. Действие влечет за собой другое действие, над которым не властны какие бы то ни было принципы, и если ты хочешь выделиться, завоевать внимание молодежи и поставить ее на службу твоей идее, то просто обязан кипеть яростью.

процесс скорби не довели до полного завершения, и в результате город заволокла пелена нервозности

Где в этом городе, стоящем на реках, человек может в полной мере почувствовать, что находится на речном берегу? Всё застроено бетонными и каменными зданиями, а миллионы обитателей крохотного лоскутка суши — без понятия, что там течет окрест. Вода — наподобие постыдной тайны, наподобие нелюбимой, отверженной дочери, зато за парками любовно ухаживают, не знают, чем им угодить, используют на все двести.

И, поскольку одна мысль тянет за собой другую, я, стоя там и глядя на реку, сам пережил какой-то свой, нежданный приступ, внезапный прилив томления и печали, но лицо, пришедшее на ум, лишь промелькнуло перед глазами. Прошло всего несколько недель, но время уже понемногу заживляло даже эту рану. Веяло холодом, но я еще какое-то время простоял на том месте. «Как легко было бы, — думал я, — спокойно соскользнуть здесь в воду и кануть в глубину…»

Почти все статьи были про войну. Подняв глаза от газеты, я сказал:
— Почти невыносимо думать об этом — обо всех чаянных и нечаянных последствиях этого вторжения. По-моему, мы здорово влипли, меня не оставляют мысли об этом.