Эдварда Кабалевская

– Том, скажи честно.
– Чего тебе?
– Бывает так, что все хорошо кончается?
– Бывает – в пьесках, которые показывают на утренниках по субботам.
– Ну, это понятно, а в жизни так бывает?
– Я тебе одно скажу, Дуг: ужасно люблю вечером ложиться спать! Так что уж один-то раз в день непременно бывает счастливый конец. Наутро встаешь, и, может, все пойдет хуже некуда. Но тогда я сразу вспомню, что вечером опять лягу спать и, как полежу немножко, все опять станет хорошо.

Никто никогда не умирает, если у него есть дети и внуки.

– Бабушка, кто же весной будет крыть крышу?
Каждую весну, в апреле – так повелось с незапамятных времен, – на крыше поднимался перестук, точно ее долбили дятлы. Но это были не птицы: туда невесть каким образом забиралась прабабушка и под самым небом, весело напевая, забивала гвозди и меняла черепицы.
– Дуглас, – прошептала она. – Никогда не позволяй никому крыть крышу, если это не доставляет ему удовольствия.

Ведь прошлогодние туфли уже мертвые внутри.

Я больше насчет того, как бог управляет миром. Том задумался.
— Ничего, Дуг, — сказал он наконец. — Он все-таки старается.

Никто никогда ничего не выигрывает. В войне вообще не выигрывают, Чарли. Все только и делают, что проигрывают, и кто проиграет последним, просит мира. Я помню лишь вечные проигрыши, поражение и горечь, а хорошо было только одно — когда все кончилось.

— Я тебе одно скажу, Дуг: ужасно люблю вечером ложиться спать! Так что уж один-то раз в день непременно бывает счастливый конец. Наутро встаешь и, может, все пойдет хуже некуда. Но тогда я сразу вспомню, что вечером опять лягу спать и как полежу немножко, все опять станет хорошо.

Волнение, движение и шум

Хотел бы повидать Стамбул, Порт-Саид, Найроби, Будапешт. Написать книгу. Очень много курить. Упасть со скалы, но на полдороге зацепиться за дерево. Хочу, чтобы где-нибудь в Марокко в меня раза три выстрелили в полночь в темном переулке. Хочу любить пре

– Том, скажи честно.
– Чего тебе?
– Бывает так, что все хорошо кончается?