Евгения Гинзбург

Для чего вам, человеку, знающему французский и немецкий, потребовалось приняться за изучение татарского языка?
– Для литературно-переводческой работы.
– Но ведь это язык некультурный…
– Некультурный? А вы тоже такого же мнения, лейтенант?
Индюшонок молчит, смущенно улыбается.

– Если неблагополучно в армии – это значит, что расшатаны самые глубокие основы данного государственного строя

«Ума палата, а глупости – саратовская степь…»

Я его спрашиваю: в чем вы меня обвиняете? В чем-нибудь антиморальном или в антисоветском? Отвечает: «в антисоветском». А-а-а, говорю, ну тогда вам придется извиниться…

«Любовь – это когда спят вместе…»

Жизнь… Ее надо благодарить за все. И она отдаст все в свой черед.

Здесь не было блатных. Были только нормальные хорошие люди: шпионы, диверсанты, террористы.

– Эх, Евгенья-голубчик! Ума в табе – палата, а глупости – саратовская степь!

Последние два с половиной месяца до момента ареста я провела в мучительной борьбе между доводами рассудка и тем неясным ощущением, которое Лермонтов назвал «пророческой тоской».

, чья жизнь безнадежно разбилась,
Может смертью еще доказать,