Рабиндранат Тагор

все мои книги настолько совершенны, что пребывают в нирване и не знают последующих рождений-переизданий

— Ученость, — ответил Омито, — это кристалл алмаза, а культура — излучаемый алмазом свет. Камень обладает весом, а свет ярким сиянием

Я единственный,

ни на кого не похожий,

среди тысяч и тысяч прохожих, —

незнакомое, новое Слово

среди смеха и рева

Толпы.

И тогда грянет буря

и мир содрогнется,

озарится цветением молний,

и канут в безвременье годы

нищеты и тумана,

и неукротимо

хлынет на землю

ливень свободы!

— Мой разум — зеркало, и если бы я раз и навсегда замазал его своими неизменными убеждениями, оно не отражало бы каждого проходящего мгновения.

— Оми, твоя жизнь пройдет среди теней, — сказала Сисси.

В конце концов, он записал в своей книжечке: «Ее голос струится, как дым душистого табака из кальяна, смягченный водой, освобожденный от едкого привкуса никотина и приправленный тонким ароматом роз».

Сердце говорит мне, что отныне мы тоже пойдем рука об руку по одному пути и будем собирать по дороге золотые мгновения и вплетать их в гирлянду наших странствий. Нам уже не придется ожидать решения, стоя у порога судьбы. Отныне все будет приходить к нам неожиданно и мгновенно

Жизнь приблизилась к Лабонно, отодвинула на задний план все второстепенное, встряхнула ее и сказала: «Пробудись!» И Лабонно пробудилась. Только теперь она увидела себя. И не науки открыли ей глаза, а страдание.

Жизнь Омито складывалась из тусклых серых дней, похожих на потрепанные страницы учебника, который школьный учитель перелистывает из года в год.

Здесь предметы утратили свой вес, ноги, казалось, не чувствовали под собой Земли, и каждое мгновение было преддверием к неведомому: тело обвевал прохладный ветерок, и хотелось петь, как поет флейта; жар солнца проникал в кровь и волновал, как весенние соки волнуют дерево.