Юрий Коваль

— Не знаю, как с ним разговаривать, — шепнул я Орлову, — как с милиционером или как с художником?

Замыслы Орлова пугали меня. Особенно раздражали сыпучие тела. В жидкостях всё-таки оставалось что-то от идеи мореплавания

Кажется, я всё понял. Старуха была с приветом и сейчас пыталась передать мне этот привет.

Самый пупырчатый, самый укропистый малосольный огурец

Никак нельзя торопиться, пробуя уху. Хорошую уху нужно есть так, как писали стихи древние эллины. Хорошую уху нужно есть гекзаметром

В душе-то своей я был согласен с капитаном. Я всегда восхищался полётом куликов. На первый взгляд вроде и нет у них особого полёта, а только взлёт с пробежкой по песочку и крик: кууууу-лик! Но есть он, есть полёт, который быстро уходит из глаз и ещё быстрей из памяти. И с этим бессмертным полётом нечего рядом болтаться человеческой голове.

А ну вас всех, прости меня господи, — сказал назадсмотрящий, — понасели на «Лавра Георгиевича» и плывут незнамо куда, гады!

ёмный крепдешин ночи окутал жидкое тело океана.

Тёмный крепдешин ночи окутал жидкое тело океана.

Задумчиво мы глядели им вслед, и за нашею спиною грудью вздыхал океан.