М. Кавтарадзе

между обществом 1910 года и обществом 1920 года легла более глубокая, более непроходимая пропасть, нежели между обществом 1820 го­да и обществом 1910 года. С Парижем произошло то, что происхо­дит с людьми, о которых говорят: «Он в одну неделю постарел на десять лет». За четыре года войны Франция состарилась на целый век; возможно, то был последний век великой цивилизации, вот почему ненасытная жажда жизни, отличавшая в те годы Париж, напоминала лихорадочное возбуждение чахоточного.

— Оставайтесь хоть со мной таким, каким вы были раньше, — сказала она. — Человеку всегда нужно иметь рядом кого-нибудь, с кем он может быть самим собой.

ший путь к этому — задушевная беседа. Ничто так не льстит людям, как откровенность человека, облеченного властью.