Жан-Клод Мурлева

Томек решил, что опаснее всего стать рабом привычки. Нескольких дней достаточно, чтобы уговорить себя остаться, а недели — чтобы убедить себя окончательно.

Олух невоспитанный! — рассердилась Ханна. — Знает, что забавный и потому на него трудно сердиться, вот и творит все что заблагорассудится.

В любом случае советую ночью спать рядом с ним. Нет ничего приятнее. Он одновременно и подушка, и перина, и печка, и еще он такой спокойный, что сразу же засыпаешь.

Приставала проснулся и принялся тереться о Ханну, чтобы та его погладила.
— Вот видишь, это самый ласковый зверь на свете!
Томек задумался: можно ли ревновать к панде по имени Приставала?

Но прежде чем начать историю моего путешествия, хочу сказать тебе, что никто никогда ее от меня не слышал и не услышит. К чему? Мне бы не поверили. Подумали бы, что я сочиняю, или что мне это приснилось, или, может быть, что я сумасшедшая.
Один ты, Томек, мне поверишь — после всего, что мы пережили вместе

какой-то момент мне захотелось спрыгнуть и сказать ему: «Папа, привет, это я...» Но мне было уже сорок, а в сорок лет не прыгают с дерева со словами «папа, привет, это я».

Осенью, когда перелетные птицы в величественном молчании пересекали небо, Томек с новой силой чувствовал желание уехать. Слезы застилали ему глаза, когда он наблюдал, как дикие гуси исчезали за горизонтом, мерно взмахивая крыльями.
К сожалению, не так-то просто уехать, когда тебя зовут Томек и ты отвечаешь за единственную бакалею в деревне. Особенно, если до тебя ее держал твой отец, а до твоего отца — твой дед. Что подумают люди? Что ты их бросил? Что ты плохо с ними поступил? Что тебе не нравилось жить в деревне? В любом случае, они не поймут. И огорчатся. Томек не хотел никого расстраивать. Он решил остаться и сохранить свою тайну. «Надо терпеть, — говорил он себе, — и со временем мысль уйдет

Слушай внимательно, потому что повторять я не буду. Когда я умру, Томек, поплачь немного, если не сможешь иначе, но не долго, прошу тебя. Можешь изредка наведываться ко мне на могилу… словом, пойми, что меня больше нет. Если захочешь меня повидать, посмотри вокруг. Ты увидишь деревья, качающиеся на ветру, лужи, птичку или резвящуюся собаку — я буду в них,

Томек, наконец, свыкся с мыслью, что все вышло не так, как он хотел, и придется потерпеть. И потом, что толку было грустить?

Когда я умру, Томек, поплачь немного, если не сможешь иначе, но не долго, прошу тебя. Можешь изредка наведываться ко мне на могилу… словом, пойми, что меня больше нет. Если захочешь меня повидать, посмотри вокруг. Ты увидишь деревья, качающиеся на ветру, лужи, птичку или резвящуюся собаку — я буду в них, Томек. Вот и все. Не забывай того, что я тебе сказал.