Гузель Яхина

Игнатов не понимал, как можно любить женщину. Любить можно великие вещи: революцию, партию, свою страну. А женщину?

все несли в себе зачаток будущего умирания.

Смерть была вездесуща – хитрее, умнее и могущественнее глупой жизни, которая всегда проигрывала в схватке.

Уже на подъезде к Красноярску, вычеркивая огрызком карандаша из серой папки с надписью «Дело» очередных убывших, Игнатов поймет, что при взгляде на кучно напечатанные фамилии видит не строчки и буквы, а лица.

Алла сакласын! – Да защитит нас (меня) Всевышний!

Фэхишэ – проститутка

Субхан Алла! – Свят Аллах!

Аузу билляхи мин ашайтани арраджим

вонзается глазами в хлеб.

Дневной свет ударяет в лицо, как лопата. Глаза взрываются красным за вмиг зажмуренными веками