Цивилиzации

Конструирование вымышленной исторической действительности как литературное направление складывается с середины XIX века в Европе, а следом и в Америке. Появлением термина «ухрония» (uchronia) мы обязаны философу-неопозитивисту Шарлю Ренувье. Этот неологизм впервые встречается в его книге «Ухрония, или Историческая утопия. Исторический очерк развития европейской цивилизации, каким оно могло быть, но не стало» (1876). Иначе говоря, ухрония — описание прошлого, которого не было. Слово образовано так же, как и «утопия», которое вынес в заглавие своего знаменитого сочинения Томас Мор. Утопия, несуществующее место (от греческого οὐ, «не», и τόπος, «место», то есть «место, которого нет» [1*]), и ухрония, «несуществующее время» (χρόνος), — безусловно, родственные, хотя и не идентичные понятия.

приколоченном боге дети не ведают до тех пор, пока какой-нибудь христианин им о нем не расскажет; Солнце же они видят с первых дней появления на свет. Потому поклоняющимся Солнцу незачем принимать крещение — ни детям, ни взрослым

Мудрость язычника, направленная Господом, хотя бы и безотчетно, может принести человечеству больше, чем христианин, жаждущий крови

мексиканские друзья распорядились постро­ить во дворе Лувра пирамиду.

фантастическая сцена, которую живописец Кранах запе­чатлел на знаменитом полотне: принцесса встала, и ее платье как будто невзначай соскользнуло вниз, явив перед потрясенной аудиторией ничем не прикрытое тело.

Мориски на своем языке повторяли друг другу слова, которые считали заве­том своего бога: «Вы получите тех правителей, каких заслуживаете

Но ведь история учит нас, что не многие события берут на себя труд предупредить о себе заранее, да и среди них есть такие, которые легко обманывают ожидания, большинство же в конечном счете просто вдруг случаются.

ухрония — описание прошлого, которого не было

Искусство дает жизнь тому, что убила история.

Карлос Фуэнтес. Сервантес, или Критика чтения

Неужели вы думаете, что солдату, первым взобравшемуся на штурмовую лестницу, более, чем кому-либо другому, опостылела жизнь? Разумеется, нет, — только жажда похвал заставляет его подвергаться опасности, и точно так же обстоит дело в искусствах и в словесности