Собрание сочинений в пятнадцати томах. Том 1. Повести и рассказы 1846-1847

Увидел наконец я издали дом деревянный, желтый, с мезонином вроде бельведера — ну, так, думаю, так оно и есть, так и Емельян Иванович говорил, — Маркова дом.

А главное, родная моя, что я не для себя и тужу, не для себя и страдаю; по мне всё равно, хоть бы и в трескучий мороз без шинели и без сапогов ходить, я перетерплю и всё вынесу, мне ничего; человек-то я простой, маленький, — но что люди скажут? Враги-то мои, злые-то языки эти все что заговорят, когда без шинели пойдешь? Ведь для людей и в шинели ходишь, да и сапоги, пожалуй, для них же носишь.

Полно кручиниться! Как же это не стыдно вам! Ну полноте, ангельчик мой; как это

Это я всё у них наметался.

Перед высшими кого-нибудь очернил? Награждение перепросил! Кабалу стряпал*, что ли, какую-нибудь? Да грех вам и подумать-то

Я заспешила, заторопилась, но несносная книга была так плотно поставлена в ряд, что, когда я вынула одну, все остальные раздались сами собою и силотнились так, что теперь для прежнего их товарища не оставалось более места.

Покровского. Господин Быков, друг и короткий знакомый Анны Федоровны, движимый

Оно, знаете ли, родная моя, чаю не пить как-то стыдно; здесь всё народ достаточный, так и стыдно. Ради чужих и пьешь его, Варенька, для вида, для тона; а по мне всё равно, я не

устроится такой зал, где будут учить танцевать, приобретать все признаки благородства и хорошее обращение, вежливость, почтение к старшим, сильный характер, доброе, признательное сердце и разные приятные манеры.

к довершению всех новых качеств своих, страх как полюбил отыскивать истину.