Тысяча Чертей пастора Хуусконена

Пастор и медведь долго обнимались и боролись, пока Сонья не утихомирила двоих самцов. Тысяче Чертей дали поесть, отвели его в отдельную каюту. Прежде чем лечь, у двери медведь осенил Хуусконена несколькими крестными знамениями.

Когда-то – пока острова Мальта и Гозо еще были частью африканского континента – здесь бродили носороги. Однако сотрясающиеся материки разошлись, и Мальта оказалась посреди Средиземного моря, между Африкой, Аравией и Европой, и все от нее стало далеко, как от забытых Соловков на холодном Севере.

Хуусконен и Тысяча Чертей внесли вещи в купе второго класса; медведь очень помогал, он умел обращаться с чемоданами, как подобает обслуживающему персоналу. Он по-прежнему помнил, чему его научили прошлой осенью. У медведя была сила девяти мужчин и ум двух женщин.

Вслед не залаяла ни одна собака, треска автоматического оружия тоже не послышалось.

Там они основали подобие монастыря, изголодались и неимоверно замерзли, но страдание было угодно Богу, поэтому ничего особенного в этом не было.

Хуусконен бурлил энергией, писал статьи об истории острова-монастыря, слушал звуки космоса, регулярно проверял берлогу и – как это ни печально – хлестал водку в русском духе. Теперь он заделался приверженцем великих дел: его ум занимало будущее и прошлое Земли и всего человечества, происхождение всего сущего и бренность всего и вся.

Русские долго наблюдали за фокусами финского священника, но, поскольку ничего значительного из космоса не доносилось, они тихо вернулись к своим делам. Двое свободных от работы сотрудников открыли бутылку водки и поставили чай.

В конце сентября танцевальная школа и прочие уроки завершились: зевающему медведю уже не хотелось плясать вприсядку и разыгрывать хозяина коктейльной вечеринки. Он еще крестился в силу привычки, но сейчас его вера казалась слишком поверхностной.

– Раз уж ты работаешь на телеграфе… нельзя ли мне как-нибудь туда прийти послушать звуки космоса? Вдруг я случайно перехвачу какой-нибудь космический сигнал, с другой планеты… только не считай меня теперь совсем чокнутым.
Таню это рассмешило. Перед ней был оставшийся без работы священник, который искал себе нового бога. Через соловецкий телеграф, конечно, установить связь с таким сверхъестественным интеллектом просто вопрос времени.

Плохо только, что, хоть уши человечества и были наготове, земного шара не достигло ни одно внятное радиосообщение. Черный космос оставался нем. Если где-то там, в глубинах Млечных Путей, и существовал некий божественный разум, то было непохоже, чтобы его интересовали люди – ни американцы, ни русские, никто.