Изверги-кровососы

та, с кем уверенно можно себя чувствовать неуверенно.

Вот, пожалуйста, Ник. Парень был читатель-лихач. Свернул себе шею на особо глубокомысленном абзаце.

Она думала: «Вот каково быть зверем. Сплошное переживание — непосредственное, мгновенное и бессловное; вспомнить и узнать, а слов для этого нет. Поэт с моими ощущениями всю жизнь пытался бы описать, каково это — слышать, как дышит здание, чуять, как стареет бетон. И зачем? К чему писать песню, если никто не сыграет ноты и не разберет текста? Я одна».

Кавуто повернулся и посмотрел Ривере в глаза. — Ниндзя из прачечной возвращается. — Санта-блядь-Мария, — произнес Ривера. — Обожаю, когда ты говоришь по-испански.

— Вы мне все равно не поверите. История тут довольно фантастическая. Замешана сверхъестественная чертовщина. Ривера потер виски. — Тебе Сатана велел все это сделать? — Нет. — Элвис? — Я же сказал — сверхъестественное. — Томми, я сейчас тебе скажу такое, чего никому никогда не говорил. Если ты кому-нибудь про это хоть взглядом расскажешь, я все буду отрицать. Пять лет назад я видел белую сову с размахом крыльев семьдесят футов — она слетела с небес, схватила со склона холма демона и утащила с собой в небеса. — Я слышал, полиции достаются отличные наркотики, — сказал Томми.

Это конкуренция. Спрос и предложение. Боже, благослови Америку, это капитализм блудня.

— Скажу, что если тебе полагается отпуск, самое время его взять, — ответил он.
— Значит, нас выебли.
— Для ебли рановато. Я бы сказал, нас пригласили на ужин и сунули язык, целуя на прощанье.

мертвая супруга на кухне; пьяный супруг стоит в прихожей с дымящимся «тридцать восьмым»; и Ривера в дешевом костюме, содранном с итальянских моделей, мягко разоружает свежего вдовца, который только и может произнести «Печень с лучком».

Мне не хватает картошки фри, знаешь. Я же ирландка. Со времен Великого картофельного голода мой народ нервничает, если каждые несколько дней не ест картошку фри.

Читатель Сартра оторвался от книги и покачал головой: — Нам всем пиздец. Без исключения.