Регент

министр Людовика XV не мог понять, что король Англии бессилен перед парламентом и общественным мнением, которое тот представляет.

Герцог Орлеанский, прекрасный политик, понимал, что иногда смех — орудие более опасное, чем топор палача

9 ноября 1700 года, седой от дорожной пыли гонец принес невероятную новость: король Испании умер, оставив все свои короны Филиппу, герцогу Анжуйскому, второму сыну дофина. В случае отказа или невозможности для герцога Анжуйского принять эти короны, они доставались эрцгерцогу Карлу, младшему сыну императора, а в случае его отказа — герцогу Савойскому. И ни слова об Орлеанском доме.