Время должно остановиться

Ужас не исчезнет, даже если ты сам почувствуешь себя здоровым и счастливым, – ужас всегда рядом. За ближайшим углом или почти за каждой соседней дверью.

Но мысль – рабыня жизни, жизнь – забава
Для времени, а время – мира страж —
Должно найти когда-нибудь конец.

Данте и его «Новой жизни

Лебовской классической серии[67]

секрет обоих состоял в умении ни при каких обстоятельствах не быть претенциозными, не подчеркивать своих особых прав, привилегий или гипертрофированного чувства собственного достоинства

В ранг религии повсеместно возвели национализм! Никакого больше Бога; его заменили сорок сороков непогрешимых министерств иностранных дел.

он вспомнил голос Джона, вибрирующий от переполнявшего его энтузиазма, когда он говорил об окончании laissez-faire[64], о рационализации производства и о русской революции. Другими словами, понадобилось уничтожить два с половиной населения Лондона, чтобы отобрать политическую власть у одной шайки негодяев и передать ее другой. И все ради того, чтобы немного ускорить процесс индустриализации, сделать его гораздо более безжалостным к людям, чем он был бы при старом режиме. «Вниз и назад, антихристианские солдаты!» Смех достиг крещендо. Он был преисполнен невероятного радостного возбуждения, торжества насмешки над всеми, экстаза вселенского презрения.

Смерть точно так же насмехается над жалостью и состраданием, как это делает жизнь.

Живая картина померкла, а потом исчезла, но при мысли, что де Вризу суждены рога, а война неизбежно связана с похотью и самые священные крестовые походы сопровождаются откровенно развратными совокуплениями, Юстаса пробил смех.

«Назад и вниз, солдаты Христа», – произнес он в промежутке между пароксизмами веселья.

«Кукурузный бог из Копана»