Инсайд

— Товарищ Егор, введёте в курс дела? — обратился он к самому высокому.
Товарищ Егор сидел со сложенными на груди руками. На секунду показалось, что он вот-вот вдавит себе рёбра в позвоночник — настолько низко опустились его напряжённые плечи.
— Я? Да, конечно, товарищ Сергей. Так. Мы, значит, Единый Комитет Ленинской Молодёжи или, если быть более точным, мы народное крыло движения, с приставкой (н). Недавно от нашего комсомола откололась группа теоретиков-сектантов. У них приставка (о), потому что они выступают за узкую и сплочённую секту (в их терминологии — «организацию»), а нас клеймят консьюмеристами и соглашателями.

Механизм простой: либо ошибёшься и никто не вспомнит, либо угадаешь и сорвёшь куш.

Механизм простой: либо ошибёшься и никто не вспомнит, либо угадаешь и сорвёшь куш.

«Никто уже так не ходит, дружище. Купи себе кепку с прямым козырьком!» — шутил я и пытался попасть по бейсболке ладонью

Они мне ещё и баллон газа подарили. Огромный такой, для разгона демонстраций. Я даже название выучил, зацени: хлор-бензаль-малы…

— Димарик, я заплачу тебе пятьсот рублей, если ты через полчаса притопаешь на Артамонова шестьдесят семь.
— Через час. У меня дела.
— Я жду полчаса. Потом за каждые десять минут скидываю по сотке.
— Выезжаю, — не раздумывая, ответил Димарик.

высокие здания, которые прижимали тебя балконами к асфальту, словно ногтем.

Он патологически не переносил работу и за свои двадцать девять лет провёл на ней ровно один неполный день.

— Но как набралось десять тысяч подписчиков? Это ж сложно!

Фантазировать можно, но со знанием дела. Механизм простой: либо ошибёшься и никто не вспомнит, либо угадаешь и сорвёшь куш.