Выйди из шкафа. Эпилог

ЗНАЛА! Боже мой. Все эти мелочи: вот Катюша в его футболке с ромбиками, а вот это он уже в ней сидит с Тимом, вот пальцы Катюши изъедены до мяса, а вот у Миши они такие на самом деле, вот квартира ее, где ждала его, а вот Павлинская говорит, что живёт Миша в квартире своей тети, вот попугай знает имя Тимура, который хорррроший. И писать то Михаил может. И жить хотел, когда коньяк и таблетки у матери взял. И был глазок в двери, был. И на Катюшу ли смотрели сначала с интересом, а потом с отвращением люди у бара, пока она в зелёном платье шагала выпить? На Катюшу, да, но и на Мишу, потому что то была его часть, что мешала по-настоящему выйти из шкафа. Перестать прятаться.
Надо переварить. Но это потрясающе. Так много хочется сказать. Спасибо, Оля!
UPD. Так, я немного успокоилась (нет). Хочу сказать, что это удивительно, конечно. Так сопереживать героям, чьи судьбы с твоей ну нисколечко не схожи, а ты все равно чувствуешь их по мелочам: дешёвые манипуляции, бабушкин чай, желание быть услышанным, жизнь в буквах, отрицание части себя, желание попробовать блинчики всех вкусов. Я постоянно думаю о том, что Миша не мог выжить будучи тем, кем он был. Не мог развиваться, не мог приспособиться и оставить прошлое в прошлом. Настолько его пугало окунуться в новое, что он принес в свою жизнь Катю, превращавшую жизнь его в подобие той, что была с Павлинской. Вот она фурия, а вот ангел, пусть бьёт, путь больно, но зато будет рядом. А этот рывок его с ножницами был подсознательным принятием поражения или же таким образом он, напротив, вышел из своего шкафа, сделал что-то, чего отчаянно хотелось именно ему самому? Проигрыш или победа? Тим, напротив, на фоне статичного Тетерина, видится живым, меняющимся. И, быть может, вся эта история поможет ему расти, обрести себя, найти опору и сепарироваться. Чтобы не сдохнуть.

Кто это? Кто же это лежит лицом вниз? Миша...да нет же профессор, точно он, старик же, ему можно..Нет..Миша лежит. Не Шифман, а Тетерин. В футболке в синий ромбик с ножницами под животом. Прости, мама. Я не брал. Не брал. Мама, прости. Это из-за любви все. Ты же любишь меня, ты же хорошая мать. Вот она, где любовь, колготочками белыми в грязь, кровью из носа, ножницами в живот. Как бегемота, который остался от прошлого хахаля. Его и след простыл, а бегемот остался, как и Миша.

Оля, спасибо. Это невероятно чувственно, трогательно и прекрасно. Чем-то напомнило классические трагедии, где герой, не в силах победить зло, погибает, но делает это ради зрительского катарсиса, от которого пробирает до костей.

Футболка! Чертова футболка с синими ромбиками, я ещё подумала, что это они в одинаковых, а потом отмахнулась, мол, мало ли в тех залежах старья могло быть одинаковых футболок, неважно. А в этом тексте неважного быть не могло!
Катюша, гадина, горбунья, талантливый автор, несчастная манипуляторша, спасительница была такой живой. Каждый раз с ней мысленно споришь, возмущаешься, злишься на неё, и вдруг на тебе, как будто, не глядя, ставишь ногу на ступеньку, а ступеньки-то и нет, пусто. Господи, эти постельные сцены, от них одних теперь с ума сойти можно. И эта иллюстрация Марины Козинаки, все на ней встало на свои места, и это, оказывается, был не сюр, а практически документальное фото.
Грустно за Мишу, такого страшно замученного, с самого детства оставленного без шансов, перекрученного, как мокрое белье, и вопреки всему на свете протянувшего так долго, сделавшего в своей голове, в душе, такой невероятный финт, невозможный совершенно выверт, и писавшего, все-таки писавшего. Мир не перестанет вертеться, допы хорошо разойдутся. История о бездне, которую в мире книги никто так и не узнал, парадоксальным образом известная теперь нам, а им, книжным персонажам, так никогда и не рассказанная.
При этом история, кажется, закончилась не хорошо, но правильно. Миша освободился так, как сумел. При том, что мы о нем теперь знаем, вообще удивительно, что он смог выйти, пусть и вот так, но выйти все-таки наружу, не вернуться к Павлинской, не забиться навсегда в пыльный угол, не мумифицироваться тихонечко в своём шкафу.
И Миша, и Тимур, и Катюша, и Павлинская, и все прочие персонажи теперь навсегда живые.
Замечательная, больная, вышибающая дыхание книга-трип, книга-погружение, иммерсивный текст-театр.
Спасибо вам большое-пребольшое!