Кентервильское привидение

Смерть, должно быть, прекрасна. Как хорошо, наверно, лежать в мягкой темной земле, чувствовать, как над головой у тебя колышется трава, и прислушиваться к тишине. Не знать ни вчера, ни завтра. Забыть о времени, простить жизни ее зло и обрести полный покой

Потому что искусство – это наш духовный протест, наша галантная попытка указать природе ее истинное место.

Воспитанные люди всегда противоречат другим. Мудрые – противоречат самим себе.

Клубе частных суждений и прочих доступных широкой публике местах к вам то и дело бесстыдно пристают с вопросами о том, чем вы занимаетесь, тогда как единственный вопрос, который цивилизованный человек должен бы скромно задавать другому человеку, – это о чем он размышляет

Полюбить самого себя – вот начало романа, который продлится всю жизнь.

Каждый должен быть произведением искусства – или носить на себе произведения искусства.

Мне легко вообразить человека, жившего вполне заурядной жизнью, пока случайно он не услышал какую-нибудь необычную музыку и вдруг понял, что его душа, сама того не ведая, испытала ужасные потрясения, переживая радости, и страхи, и безудержные романтические увлечения, и муку добровольного от них отказа.

Когда заплачет, не шутя,
Здесь златокудрое дитя,
Молитва утолит печаль,
И зацветет в саду миндаль –
Тогда взликует этот дом,
И дух уснет, живущий в нем

Право, ее нелегко было отличить от настоящей англичанки, и ее пример лишний раз подтверждал, что между нами и Америкой удивительно много общего — практически все, кроме, разумеется, языка.

Это значит, что вы должны плакать о моих грехах, так как у меня нет слез; вы должны помолиться за мою душу, так как у меня нет веры. Вы такая добрая и кроткая, и вашу молитву услышит ангел смерти и сжалится надо мной. Вы увидите невиданных чудовищ, услышите неслыханные ужасы, но с вами ничего не случится: ад бессилен перед невинным ребенком.